Михаил Ринский
В ЖИЗНЕННОМ ВОДОВОРОТЕ
СБОРНИК СТИХОВ
7. МУРАВЕЙНИК
СОДЕРЖАНИЕ ЦИКЛА
В муравейнике
Не разрушай
Заросший сад
Сосед и собаки
Автобус
Метро
Сервант
Мещане
Скромник
Судьба
Безысходность
Жучок
Эволюция
Жить слегка
Потомкам В МУРАВЕЙНИКЕ
В бытовом муравейнике,
чуждом моим интересам,
Где, таланты топча,
подлеца вознесут до небес,
Где жлобы упиваются
властью, влияньем и весом,
А на меченных кем-то
поставлен заранее крест,
Я в глубоком унынии
жизненный срок отбываю
Без тщеславных стремлений,
борьбы и без тайных надежд,
И с тоскливой мольбой
к
Провидению только взываю:
Огради меня, Бог,
от
судилища жалких невежд.
Я, потомок надломленных,
славы не жажду упрямо.
Мне борьба не по нраву,
а
может - и не по плечу.
Мне не надо ни лавров,
ни
горькой судьбы Мандельштама.
Я простой человеческой жизни -
и
только - хочу.
Не могу не писать,
и
ложатся уверенно строки.
Но кому их доверю?
Они
интересны кому?
Отомрут они вместе со мной
в
отведённые сроки -
Эти трудные дети,
известные мне одному.
НЕ
РАЗРУШАЙ
Не разрушай построенного дома.
Пусть даже он порядком обветшал,
В нём многое так близко, так знакомо.
Какие бы проблемы ни решал, -
Не разрушай построенного дома.
Не вырубай стареющего сада.
Пусть он уже той тени не даёт,
Не так плодоносит, но он живёт,
И в нём былого нашего отрада.
Не вырубай стареющего сада.
Не делай зла стареющей собаке.
Судьба её - этап в твоей судьбе.
Всю жизнь свою она верна тебе,
Живи ты во дворце или в бараке.
Не делай зла стареющей собаке.
Не подрубай опоры старой дружбы.
И чтоб её не поразила гниль,
Сдувай, как с хрусталя, любую пыль,
А грязи просто допускать не нужно.
Не подрубай опоры старой дружбы.
И дом, и сад, и старая собака,
И друг неотделимы, как душа.
Себя душевных качеств не лишай.
Конечно, жизнь сложиться может всяко,
Но собственного «Я» не разрушай.
ЗАРОСШИЙ САД
Заросший сад. Раскидистые ветки,
Когда-то утопавшие в цветах,
Почти оголены. На редких,
Поблекших, полувысохших листах -
Сеть паутины. Злые гусеницы
По беззащитным кронам шелестят.
И некому за яблони вступиться.
Лишь стаи птиц порою пролетят,
Но птицам всех врагов не уничтожить -
Они повсюду: под корой, в траве...
И сад спасти от смерти только может
Лишь добрый и разумный человек.
Так где же он, природы друг хороший:
За партой, у станка или в пути?
И сохнет, погибает сад заросший,
И с каждым днём трудней его спасти.
Так что ж, напоминать вам, люди, надо?
Для человека нет чужой беды.
Не может сад без нас, а мы - без сада.
Спасите сад, - и вас спасут сады.
СОСЕД И СОБАКИ
( Юрию Кремеру)
Есть у меня один
сосед.
Сегодня, как и я, он
сед.
Мы много лет ещё
назад
В один ходили детский
сад.
Гулял тогда он не
один
С красивой мамою
своей,
А с ними - шустрый
крошка-хин,
Любимец мой и всех
детей.
Прошли года. Пришла
пора,
И хина он похоронил,
И на прогулках по
утрам
Собачку мощный дог
сменил.
Менять собак в
какой-то срок –
Вины хозяина в том
нет:
Он сделать ничего не
мог,
Собачий век –
двенадцать лет.
Вернулся мой сосед с
войны, -
И с ним гулял
афганский пёс:
Не золото из той
страны –
Мохнатого дружка
привёз.
Потом сосед мой
приютил
Жену, капризную
слегка.
С овчаркой утром
выводил
Гулять
красавца-пуделька.
Когда я через много
лет
Вернулся в старый
отчий дом, -
Гляжу в окно и вижу -
дед
На той дорожке за
окном.
Вперёд чуть тросточку
занёс,
Идёт походкою слепца.
С ним – лабрадор,
умнейший пёс,
Спокойный, верный до
конца.
Незрячий с поводком в
руке.
В душе – осенний полумрак…
Теперь он сам на
поводке.
У добрых, преданных
собак.
Когда приходят
старость, немощь,
И станет жизнь уже не
той,
Ты доброту к себе
измеришь
Своей былою добротой.
АВТОБУС
Автобус. Людей –
Как в бочке сельдей.
Везут и бумаги, и овощи.
Теснятся. Ворчат.
Устало стоят,
Держась за холодные поручни.
Я тоже стою
И жадно смотрю
В окно в алюминиевой раме –
В нём сказка-весна
Видением сна
Проносится, как в панораме.
Асфальт. Тротуар.
Тенистый бульвар.
Спокойные люди гуляют.
А рядом поток
Горячих авто
Стремительно их обгоняет.
Вот
так и живут:
Иные идут
По жизни пешком - не торопятся,
Другие всю жизнь
Привыкли спешить,
Трястись и толкаться в автобусах.
И трудно сказать,
Что лучше: гулять,
Не нервничать, не суетиться,
Пусть меньше успеть,
Пусть меньше иметь,
Зато хорошо сохраниться,
Иль вечно бежать,
Иль вечно дышать
Машины бензиновым
паром
И очень спешить
Скорее нажить
Атеросклероз с
инфарктом.
Но я выхожу.
Соседа прошу
К другому ещё
отодвинуться
И в узкую щель
По курсу на дверь
Упорно пытаюсь
протиснуться.
Вот выйти спешу.
Стою и дышу -
Красивейшим днём
наслаждаюсь
И яркости дня,
И птицам в ветвях,
И людям вокруг
улыбаюсь.
А птицы поют,
А птицы зовут
К бульвару, листве и
природе -
Там так хорошо:
Лишь чуть отошёл,
И ты в тишине, на
свободе.
И я, признаюсь,
К природе стремлюсь:
Натянутым нервам
разрядка
Так манит и ждёт...
Автобус идёт, -
И снова в толпу:
пересадка.
МЕТРО
Эскалаторов гусеницы,
Напрягая моторов нутро,
Опускают людей вереницы
В ненасытные жерла метро.
С каждым годом бурливей, плотней
Эта лента живого потока,
И клокочет энергия в ней,
Словно в жёлобе водостока.
Грохоча, подплывает вагон,
Открываются челюсти-двери,
И выпрыгивают на перрон,
Как из клеток, двуногие звери.
Им на смену толпа, разъярясь,
В трёхсекундную рвётся осаду;
Лязгнет челюсть, захлопнется пасть,
И на лицах не севших - досада.
И ползёт по тоннелям змея -
Урбанистское детище века.
И теряется личное «Я»
Поглощённого человека.
Доведённый до крайней стадии
Гулом, топотом, суетой,
Выхожу на конечной станции,
Наконец-то полупустой.
Грубый монстр, отхаркай меня
От металла, асфальта, бетона,
Чтоб на вёрсты вокруг - ни огня,
И ни грохота, и ни стона.
СЕРВАНТ
Мой дом. Сервант.
Хрустальные бокалы,
Которых и немного, и немало;
Посуда из фарфора и фаянса,
Конечно, не эпохи Ренессанса;
И несколько дешёвых мелочей -
И не припомню, где подарок чей;
Богемское стекло и серебро.
Но большей частью, в общем, барахло.
Ну, скатерти, салфетки - всё, что надо
Для праздников и прочего парада.
Всегда за откидною дверцей бара
Ждёт часа своего бутылок пара:
До зелья я не очень-то охоч,
Хотя и за компанию не прочь.
Присматриваясь к моему серванту,
Ты не сочтёшь хозяина ни франтом,
Ни скрягой, ни кутилой не сочтёшь -
Изюминки малейшей не найдёшь.
Обычная, привычная картина
Благополучия полумещанина.
И лишь стоящий наверху подсвечник
Напоминает, что ничто не вечно,
И всё на свете с нами может быть...
Пора бы декорации сменить.
МЕЩАНЕ
Среди мещан-«интеллигентов»,
Среди духовных импотентов,
Поклонников убогих мод,
Старьёвщиков чужих острот;
Среди различных вариантов
Охотников напялить всё -
От старых джинсов до бриллиантов -
Кто не по моде, тот осёл.
Их ежечасная забота -
Неважно что, но лишь бы что-то.
Их интерес в любых общениях -
Неважно чьё, но восхищение.
Они хватают всё подряд,
В рекламный хлам бинтуют туши.
За них наряды говорят,
Завуалировав их души.
Они напяливают моды,
Свои не замечая годы.
К лицу, к фигуре или нет,
Но чтоб по моде был одет.
Но фирменный на тряпке знак
И нагловатая натура
Не могут заменить никак
Ни интеллект и ни культуру.
Что есть вся эта суета?
Ответ и ясный, и простой:
За ней маячит нищета
Души убогой и пустой.
СКРОМНИК
Зачем звезда?
Для блеска.
Зачем вода?
Для плеска.
Зачем сияние огня?
Чтоб ярко освещать меня.
Зачем же я тогда - поэт?
Чтоб отражать их звёздный свет,
Чтоб плыть на плещущей волне,
Но по течению: легче мне...
Да, я лишь слабый светлячок.
Да, я - стрекочущий сверчок.
Я просто щепка на волне.
Но как зато спокойно мне!
Я вижу, как иной поэт
Сгорает, источая свет.
Другой гребёт против течения -
И кисти рук на отсечение.
А я - как слышу: «Где поэт?!» -
Нырнул - меня, поэта, нет.
«А ну, подать его сейчас!»
Я к свету боком - и погас.
«Подать поэта из огня!»
Не из таких я. Нет меня.
«А кто там выбился из сил?»
Не я: я по течению плыл.
«А кто здесь всё-таки поэт?»
Сказать? Опасно...
Лучше - нет...
СУДЬБА
Судьба перемещается в пространстве,
Минуя сотни, тысячи препятствий,
Среди бессмысленных, ненужных странствий
Не находя порою цели ясной.
К судьбе бесправной не взывай напрасно:
Она над собственной судьбой не властна.
Оттуда, где, казалось, не опасно,
Всегда - ежеминутно, ежечасно -
Мы ждём: зловещий рок вдруг громогласно
Заявит: «Нет!» - и всё, чего так страстно
Ты ожидал, померкло и погасло...
В судьбу не верь: она, как мы, несчастна...
БЕЗЫСХОДНОСТЬ
Безграничная серая мгла
Заслонила лазурную даль.
Все надежды сгорели дотла,
И остались тоска и печаль.
Воздух холоден, мрачен и пуст.
В сердце - холод обиды большой.
Одинокая острая грусть
Человека с разбитой душой.
Как ему бы сейчас подошла
Воронёная чёрная сталь...
Безграничная серая мгла
Заслоняет лазурную даль...
ЖУЧОК
В мирке своём укромном,
Серьёзен, деловит,
Тихохонько и скромно
Жучок слегка шуршит.
Бесчувственно, бездумно.
Не слышно, не видать.
Жучок живёт бесшумно.
Жучок умеет ждать.
Он знает то, что надо.
И терпеливо ждёт.
И высшая награда
Жучку - когда жуёт.
Он прост в пищеварении,
Доволен тем, что есть,
Хоть рад бы с наслаждением
Жучка поменьше съесть.
И рад бы порезвиться,
Гоняясь за жучком,
Но клюва птиц боится
И встречи с пауком.
«Уж лучше не пытаться...»
Лишь в редкие часы
Вдруг хищно шевелятся
Поникшие усы.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Когда иной играет
Тихоню - простачка,
Он мне напоминает
Подобного Жучка.
ЭВОЛЮЦИЯ
В век прогресса на крови,
В век убийств на электронике
Нет ни чувства, ни любви.
Есть рефлексы и бионика.
Только встретясь, в одночасье,
Разгоняя в жилах кровь,
Две весомых биомассы
Ударяются в «любовь».
Для любви и для разведки
Не осталось дней в году,
И сливаются две клетки
Разве что не на ходу.
Умный робот, гены, атом
Не заменят нас пока,
И ещё нужны солдаты
Нам в ближайшие века.
И покуда вырождение
Нашей плоти не убьёт,
Продолжаем размножение,
Пополняем свой народ.
Но всё чаще размножение -
Не заслуга, не почёт:
Браки - как сопровождение;
Дети -если есть расчёт.
Средь проблем войны и мира
В мазохизм впадаем мы,
В извращения - вроде пира
В эпидемию чумы.
«Наслаждайся» и плыви
По течению прогресса
От гармонии любви
К меркантильным интересам.
ЖИТЬ СЛЕГКА
Человек уж так устроен:
В двадцать первый век идей
Всё зависит от настроя,
От характера людей.
Видят в ясный день ненастье -
Скучно им без бурь и гроз -
И своё не видят счастье.
И не могут, чтоб без слёз.
Не таков я: что от Бога,
Мне достаточно вполне.
Может, мыслю я убого,
Но немного надо мне.
Сладость роскоши и власти
Пусть вкушает кто другой.
Мне другое нужно счастье:
Быть всегда самим собой,
Чтоб не мучили мирские
Боли быта и труда;
Чтоб условности людские
Не мешали никогда;
Чтобы действовало право;
Всё решалось в тишине;
Чтобы было всё по нраву
Мне в других, другим - во мне;
Чтобы ты дышала мною,
Чтобы я тобой горел.
Ты согласна на такое?
Я для этого созрел.
Чтобы жизнь была легка,
Надо жить уметь слегка.
ПОТОМКАМ
«Слушайте, товарищи
потомки...»
(В.
Маяковский)
Сколько, ненасытные потомки,
Вы ещё хотите строк и слов
В скупо отведённые нам сроки,
Вместо отдыха и вместо снов?
Сколько плавок моего металла,
Сколько жара моего огня
Требуете вы, чтобы осталось
Вам и вашим внукам от меня?
Я пока не тороплюсь из жизни,
Главного ещё не доказав,
Многого до корня не домыслив,
Лучшие стихи не написав.
Вы в бессмертье верьте иль не верьте,
Только я вам твёрдо говорю:
Я не только что сильнее смерти -
Я ещё и жизнь переборю.
Прочь, невзгоды, тяготы, болезни -
Я не в их чаду сгорю дотла.
Мой огонь - мои стихи и песни -
Сталью, раскалённой добела.
Что потом с металлом этим будет:
Быстро поржавеет или нет?
Я хотел бы пригодиться людям
Через несколько десятков лет.
Пусть, при их масштабах исполинских,
Нам пока неведомых совсем,
Информацию под грифом «Ринский»
Бережно заложат в ЭВМ.
Словно в крематория ячейке
Помещусь я в памяти её.
И случайно, может, палец чей-то
Шифр многозначный наберёт.
И на световом полиэкране
Быстро-быстро, в несколько минут,
Строки, плод мучений и страданий,
Длинной вереницей побегут.
Ни ночей бессонных, ни волнений
В аккуратных строчках не прочесть.
Да, писать стихи куда труднее,
Но машине это не учесть...
В первых бликах нового рассвета
Лампы свет в окне моём погас...
Будущего люди и поэты,
Что б я сделать мог ещё для вас?
Р.S.
Эти строки - только дань традиции:
Нет у автора таких амбиций.
Комментариев нет:
Отправить комментарий